Букет васильков на чёрном пороге
Букет васильков на чёрном пороге. Анна Порохня.
В мою тихую жизнь ворвались чёрным ураганом: бес, некроманты, колдуны со своим страшным колдовством и... букет васильков?
Гроб был старым и трухлявым. Из дыры, которая образовалась в прогнивших досках, виднелся белый череп с седыми космами, торчавшими из кусков задубелой кожи и чёрное ожерелье, мутно поблескивающее на костях.
- Разляглась и не знаешь, что творится... Все идет к разрушительному концу! Ну ничего, я тебя подниму и мы пойдем домой... Там хорошо подумаем и решим, как поступить... Ну, ну...не упирайся дорогая, хватит цепляться за гнилые доски, я все равно сильнее... Ну давай же...
Крупный мужчина, в темном, брезентовом плаще и резиновых сапогах, с трудом вытащил скелет из гроба и завернул его в приготовленную заранее простыню.
- Вот и все... Вот и хорошо...
Он снова закидал могилу землей и аккуратно взяв свою ношу, пошел по дороге, бегущей к деревне. Выли собаки, в огромных лужах отражалась луна, покрытая плотной дымкой, сильно пахло полынью и скошенной травой. Ночь медленно переходила в самое колдовское время...
Мужчина подошел к дому, темные окна которого смотрели на него пустотой и заброшенностью, осторожно положил свою ужасную ношу на мокрую траву и огляделся. Тихо. Никто не увидит его здесь, в это жуткое, темное время и все пройдет как нужно... Он пошарил в кустах и достал оттуда небольшой топор и ломик. Взобравшись на высокое крыльцо, с тупой настойчивостью принялся отрывать порог возле входной двери, пока под ним не показалась пустота.
Луна вышла из-за серого покрывала и осветила его сгорбленную фигуру...
- Готово... - прошептал он и тяжело спустился за своей ношей. - Как хорошо...
Мужчина присел возле скелета и немного помолчав, сказал:
- Ты знаешь чего я хочу.. Знаешь... Давай это сделаем вместе... Без тебя никак... Никак...
Скелет был недвижим в своем мертвом молчании, но видимо это не смущало этого странного человека. Он покивал головой, будто с чем-то соглашаясь и подняв тело, завернутое в простыню, понес его к разобранному порогу. Опустив скелет в дыру, мужчина что-то прошептал и принялся заколачивать ее, постукивая осторожно и с опаской... Чтоб не дай Бог не услышали...
∗ ∗ ∗
Я шла по тёмной улице и опасливо прислушивалась к каждому шороху. Угораздило же меня ехать на ночь глядя! Жуткое место все таки это «Болотное» ... И название подходящее...
Сильно пахло сыростью, рядом квакали лягушки, а белый, как молоко, туман плыл между одинокими деревьями, разбросанными на серебристой от полыни поляне.
- От полыни поляне... - вслух произнесла я, стараясь успокоиться. - Каламбур прям...
- Ууу-х! Ууу-х! - прозвучало над моей головой и я чуть не присела от страха, сжимая ручки спортивной сумки. - Ууу-х!
- Мама... Что это?! - зашептала я, оглядываясь по сторонам и уже понимая, что это филин. - Вот чёрт...
Шум больших крыльев лишь подтвердил мои догадки и я посмотрела на соседнее дерево. Под тусклой луной, силуэт крупной птицы отчётливо виднелся на толстом суку.
- Откуда ты взялся? - недовольно пробубнела я, замечая как он хохлится и перебирает лапами по ветке, которую облюбовал. - У меня инфаркт будет от таких волнений!
Птица снова ухнула и заворчала, пугая меня неимоверно. Не к добру филина услышать, говорила бабушка и всегда крестилась, когда на болоте плакала выпь или уехал филин.
Я быстро пошла прочь от этого места, совершенно забыв, что за этими редкими деревцами, в неглубоком овраге, притаилось старое кладбище. И это было хорошо: вряд ли бы это воспоминание придало мне уверенности.
Вскоре замаячили первые силуэты домов и я немного расслабилась. Скорей бы оказаться в уютном тепле бревенчатого дома. Деревня спала и эту глухую, плотную тишину не разбавлял даже лай собак или хотя бы какой-то звук, намекающий на близость людей. Будто вымерли все... Хотя, что я хотела? Это глухая деревня, в которой живут пожилые люди. Внезапно, услышала чьи-то шаги, которые в этой тишине прозвучали настолько неожиданно, что я кинулась в ближайшие кусты и прижалась к сырой стене чьего-то дома. Кто это шарится по ночным улицам? Мне совсем не хотелось встречаться с этим странным «ходоком».
Вдруг я увидела коренастую фигуру, облаченную в широкий плащ с капюшоном и до моих ушей донеслось глухое бормотание. Пьяный! Не иначе.
Мужчина прошёл мимо меня и скрылся за кривым забором, а я отдышавшись, почти бегом помчалась дальше.
- Кто это среди ночи?! - раздался недовольный голос моей двоюродной бабушки, когда я затарабанила в дверь. - А ну, как сейчас ружьё возьму!
- Ба, это Наташа! - отозвалась я, представляя как она сейчас воткнет в меня дуло дедовой двустволки.
- Наташа?! - загремел засов и дверь распахнулась, обдав меня запахом выпечки и чем-то таким удивительно щемящим и уютным, как могут пахнуть только старые дома. - Ты что в ночь-то приехала?!
Она почти затащила меня внутрь и сразу же вспыхнул свет. Бабушка была со сна, в белой, ситцевой ночнушке, с распущенными седыми волосами и в тёплых, шерстяных носках. Она смотрела на меня пронзительными, чёрными глазами и качала головой:
- Да что ж ты, голубушка, совсем страх потеряла? А если бы дурной человек встретился?
- Да у вас тут тихо, как на кладбище! - воскликнула я и бабушка перекрестилась:
- Ты что говоришь такое? Придумала тоже...
- Я думала что раньше приеду, так авария на дороге. Целых два часа стояли, пока не расчистили трассу, - я сняла кроссовки и повела носом. - Ты пирожки пекла?
- Да, с творогом! - засуетилась бабуля. - Чего это я тебя на пороге держу! Давай заходи в хату!
Она пошла на кухню и загремела посудой, а я сняла толстовку, посмотрелась в старое, мутное зеркало и покачала головой:
- Куда тебе ещё пирожки, Натаха? Опомнись...
- Чего ты там бурчишь? - бабуля выглянула из кухни, повязывая голову платком. - Ешь, пока рот свеж! Привыкли в своих городах голодом себя морить... И ходят потом, как курицы из кулинарии...синие.
Эти синие курицы, вошли в бабушкин лексикон ещё во времена советского прошлого, когда она приехала в город и ходила с моей мамой по магазинам, цокая языком и закатывая глаза при виде этих злосчастных куриц в кулинарии.
- До них мне ещё далеко, - я расстроенно окинула свою фигуру взглядом, но запах выпечки манил безбожно, стирая в прах все мои старания по здоровому питанию.
- Ты знаешь, что приезжали какие-то люди и хотели купить дом Груши? - бабушка поворошила жар в печке и поставила чайник. - Странные такие...
- Нет, откуда? - я вымыла руки под блестящим рукомойником. - Это ты меня по этому поводу сюда вызвала?
- По этому, - кивнула бабушка. - Я им сказала, что дом не продаётся, но уговаривали они меня страсть как, деньги большие сулили.
- Интересно. Большие деньги это сколько?
Бабуля шепнула мне и я чуть с табурета не свалилась.
- Ты может не правильно поняла?
- Да что ж, я дура какая? - возмутились бабушка, раздраженно оглаживая фартук. - Мне хоть и восемьдесят шесть годов, но голова ещё работает!
- А зачем им дом в такой глуши? - изумилась я. - Да ещё за такие деньги? Там что, клад зарыт?
- Да какой там клад! - бабуля тяжело вздохнула. - Твоя баба Груша всю жизнь на коровнике проработала, не графиня чай, чтоб клады закапывать.
- Тогда я ничего не понимаю. Зачем им это?
- Вот и я о том же. И видок у них ещё тот... У того, который постарше, глаза как льдины! Смотрит на меня, а по моей спине мурашки ползут колючие. Будто снега за шиворот швырнули. Губы тонкие, злые, волосы торчком - истинно чёрт!
- А второй?- я всегда изумлялась умению бабули описывать людей. - С ним что не так?
- А второй помоложе будет. Мрачный, молчаливый, а глазища, как две могилы. Воде бы тёплые, коричневые, но нет... Точно земля глинистая со старого кладбища. Морда щетиной заросла густой, нос как у ястреба, и ростом с каланчу пожарную.
- Ба! - воскликнула я смеясь. - Ну ты и даёшь!
- Не хорошие они! Чувствую я! - она разлила по чашкам ароматный чай и поставила на стол миску с пирожками. - Испугалась я и решила тебя позвать, ты же говорила, что у тебя жених в полиции служит...
- Не жених, а друг, - поправила я её. - И его сейчас нет, он уехал в отпуск.
- Тогда езжай домой, нечего тебе с ними связываться, - внушительно произнесла бабушка. - А я им скажу, что ты уехала за границу.
- А может продать его? - закинула я удочку. - Зачем он нужен? Стоит пустой, только ветер да мыши в нем гуляют. Я там жить не буду, а тебе он не нужен.
- Нет, - бабуля поджала губы. - Пока я жива - не бывать этому. Я все сказала. Хоть ты и хозяйка ему, но если надумаешь продавать, я на пороге лягу и не пущу никого. Тем более этих упырей!
- Ну все, все... Успокойся, - я погладила её по руке. - Не хочешь, как хочешь. Давай сменим тему.
Мы ещё немного поговорили и бабуля отправила меня спать. Взбивая перину, она сказала:
- Ты хоть мне и двоюродная внучка, но как самая родная. Своих ведь нет. Поэтому хочу, чтоб ты меня поняла и не обижалась. Этот дом достался нам от родителей и так как я первая вышла замуж и ушла в дом мужа, Груша осталась жить в родном жилище. Достался он тебе и как бы мне не хотелось, чтоб в нем снова зазвучали детские голоса и поселилось тепло, этому видно уже не бывать. Но и чужих я там видеть не хочу. Пусть умирает вместе со мной.
- Это твой дом, хоть и переписан на меня, - ответила я, чувствуя как скребут кошки на душе. - Он твой и будет всегда твоим. Делай с ним что хочешь.
- Ложись уже. Время за полночь, - бабушка грустно вздохнула и перекрестилась. - Людям спать положено в такой час, а не будоражить силу нечистую.
Я легла на мягкую перину и моментально провалилась в сон, вдыхая запах свежего белья.
Утром пошёл дождь и я проснулась от раскатов грома. Небо затянуло тучами и в доме было сумрачно, словно это не раннее утро, а глубокий вечер.
- Выспалась? - в комнату заглянула бабушка и улыбнулась. - Вставай, я молочка парного принесла. Будем завтракать.
Я поднялась, с наслаждением потянулась и накинув халат пошла на кухню, где уже гремела посудой бабуля.
- Дождь пошёл... - я подошла к окну и раздвинув мягкие листья герани, выглянула на улицу. - Надолго ли?
- По радио сказали, что к вечеру усилится, - ответила бабушка. - Беспокоятся, что река разольется из-за непогоды. Ветер поднялся, точно буря будет. Тебе когда на работу?
- Я в отпуске, - я повернула краник рукомойника, чтобы умыться и почистить зубы. - Поэтому могу задержаться.
- Хорошо... А то не дай Бог...
Мы позавтракали, а дождь все усиливался. К нему присоединились порывы ветра, под которыми старые ставни жалобно скрипели и стучали по деревянным стенам, отчего было немного жутко.
- Я вчера ночью, мужчину видела, - вспомнила я и бабуля оживилась:
- Где?
- По улице шёл. В плаще таком,... широком с капюшоном.
- В плаще говоришь? - бабушка хмыкнула. - Порфирий что ли? Чего это он тут нахаживал по ночам? Странно...
- А кто этот Порфирий? - спросила я. - И почему странно?
- А Порфирий этот... - бабуля замялась, а потом сказала: - Вот дался он тебе...
- Ба, ну расскажи! - я уже по её лицу видела, что этот мужик явно дорогу ей перешёл.
- Он на кладбище сторожем работает. Там и живёт. Сколько себя помню, как бирюк ходит, глазищами водит своими, людей смущает!
- Тебя он что ли смутил? - улыбнулась я.
- Нет, не меня, - бабушка вздохнула. - Грушу.
- Как? - я предчувствовала занимательную историю. - У них что, роман был?
- Роман... - скептически посмотрела на меня бабуля. - Ухаживал он за ней. Долго ходил, забор обтирал, да не ко двору оказался. Наш отец его быстро отвадил, посчитав, что такой жених, без кола и двора, Груше не нужен.
- А бабушке он тоже не нравился?
- Вот как раз Груше он очень приглянулся. Порфирий ведь по молодости очень видным был, высоким, плечистым, с густыми, светлыми волосами и пышными усами, - бабуля закатила глаза, что подсказало мне о её явной симпатии к пышноусому Порфирию. - Грушу отец отдал замуж за твоего деда, но молодые прожили не долго. Через год муж Груши умер при странных обстоятельствах: его нашли в коровнике, с вилами в животе. А в его руках был зажат букет васильков, что считалось колдовской приметой...
- Почему??? - изумилась я. - Васильки - колдовская примета?
- Да. Этот цветок имеет много интересных примет, - кивнула бабушка. - Одна из которых гласит, что они проводники в мир мертвых.
- Ничего себе! Вот это страсти! - я с восхищением слушала этот рассказ: оказывается и в моей семье было прошлое, покрытое тайнами. И что дальше?
- А дальше, обвинили Порфирия и сослали его в Сибирь. Мол он любил Грушу и отомстил сопернику. Когда его арестовали, он молчал, лишь неотступно смотрел на плачущую Грушу, наблюдавшую за всем этим из своего двора, - бабушка горько улыбнулась. - А вскорости она родила и по деревне пошел слушок, что это ребенок Порфирия, а не законного супруга.
- Он тебе нравился? - осторожно спросила я, понимая, что ей до сих пор тяжело говорить о том, что случилось.
- Порфирий? - бабушка неловко пожала плечами. - Нравился... Я была влюблена в него. Но он всегда выбирал Грушу.
- И чем все закончилось?
- Он вернулся домой, очень скоро... Оказалось, что он никого не убивал, а сделал это пришлый мужик, работающий скотником. Но все это было очень странно... Больше им никто не припятствовал, родители наши умерли от страшного гриппа, сжигающего деревню, и Груша сошлась с Порфирием. Прожили они несколько лет, нелюдимыми и скрытными, а к третьей годовщине, Груша померла, оставив твою мать сиротой. Порфирий ушел из деревни и поселился на кладбище. Я забрала Ниночку к себе и воспитала как дочь.
- А разве ты не общалась с бабушкой? - удивилась я.
- Э-э-э, так говорю, что они нелюдимы стали и даже мне в дом родительский хода не было. Как будто кошка между нами черная пробежала, - бабулины щеки задрожали, а глаза наполнились слезами.
- Может она узнала, что тебе Порфирий нравится? - предположила я, но бабушка отмахнулась:
- Нет, ты что! Это я в себе держала и никому не показывала.
- Что же случилось с бабой Грушей? Отчего она умерла?
- А вот тут загвоздка, - бабушка развела руками. - Ничем она не болела, выглядела здоровой, а в один момент упала и умерла. Потом говорили, что сердце у нее больное было, но разве так сердечники выглядят? Баба в расцвете лет, пышущая здоровьем и вдруг сердце... Сама я после этого видела, как Порфирий плачет над ее могилой. Горько так, надрывно, будто не столько от горя, как от вины что ли... Да ладно, дела это прошлые, и нечего их из былья доставать.
